Рассказы и фельетоны - Страница 108

К оглавлению

108

— Вот именно!! — дружно закричали на алкогольной крайней правой.

Непьющие ответили ропотом.

— Тихо надо пить,— объявил Всемизвестный.

— Именно! — закричали пьющие, получив неожиданное подкрепление.

— Купил ты, к примеру, три бутылки,— продолжал Всемизвестный,— и…

— Закуску!!

— Тиш-ше!!

— Да, и закуску…

— Огурцами хорошо закусывать…

— Тиш-ше!..

— Пришел домой,— продолжал Всемизвестный,— занавески на окнах спустил, чтобы шпионские глаза не нарушили домашнего покоя, пригласил приятеля, жена тебе селедочку очистит, сел, пиджак снял, водочку поставил под кран, чтобы она немножко озябла, а затем, значит, не спеша, на один глоток налил…

— Однако, товарищ Всемизвестный! — воскликнул пораженный Петя.— Что вы такое говорите?!

— И никому ты не мешаешь, и никто тебя не трогает,— продолжал Всемизвестный.— Ну, конечно, может у тебя выйти недоразумение с женой, после второй бутылки, скажем. Так не будь же ты ослом. Не тащи ты ее за волосы на улицу! Кому это нужно? Баба любит, чтобы ее били дома. И не бей ты ее по физиономии, потому что на другой день баба ходит по всей станции с синяками — и все знают. Бей ты ее по разным сокровенным местам! Небось не очень-то пойдет хвастаться.

— Браво!! — закричали Банкин, Закускин и К.

Аплодисменты загремели на водочной стороне.

Встал Петя и сказал:

— За все свое время я не слыхал более возмутительной речи, чем ваша, товарищ Всемизвестный, и имейте в виду, что я о ней сообщу в «Гудок». Это неслыханное безобразие!!

— Очень я тебя боюсь,— ответил Всемизвестный.— Сообщай!

И конец истории потонул в выкриках собрания.

При исполнении святых обязанностей

Бумага, адресованная ВЧ-25.

Со ст. Алатырь Казанской дор.

Фельдшерицы Поденко.

Довожу до вашего сведения, что в мое дежурство 15-го июня с. г. в 7 час. вечера в больницу явился в нетрезвом виде представитель учстрахкассы А. К. Сергиевский, без моего ведома вломился в родильное отделение, а оттуда прошел в гинекологическую палату, где начал осматривать белье у женщин, говоря, что оно грязное, кричал, перепугал больных, назвал дежурную фельдшерицу свиньей, а одну из больных проходимкой.

Подпись фельдшерицы.

Подпись сиделки.

Подпись больных.

Подпись рабкора № 994.


Хорошо и тихо было в железнодорожной больнице. Вечер. Поправляющиеся больные занимались чтением газет и разных полезных книг. Около тяжелобольных суетились сиделки и фельдшерицы.

Из родильного отделения доносились временами стоны.

Там — рожали.

Словом, все как полагается в приличном месте.

И вот… раздались громкие шаги, затем негромкое икание, и в больнице появился гражданин. Сильнейший запах пива появился вслед за гражданином и смешался с запахом иода и хлороформа.

— Позвольте… э… узнать, где у вас тут… э… родильное отделение? — спросил гражданин, загадочно улыбаясь.

— А вам зачем? — удивленно осведомилась фельдшерица.

— Я родить желаю,— пояснил гражданин.

— Как — родить? Вы — мужчина,— ответила фельдшерица, не веря своим ушам.

— А п-почем вы знаете? Хи-хи! Впрочем, я пошутил. Я… пошутил, м-моя цыпочка,— молвил гражданин и сделал попытку взять фельдшерицу за подбородок, но промахнулся.

— Я вам не цыпочка,— неуверенно ответила фельдшерица, пораженная уверенными действиями посетителя,— а кто вы такой?

— Я, м-моя м-милая, представитель учстрахкассы,— объяснил дорогой гость.

— Что же вам угодно?

— А вот сейчас узнаете,— зловеще молвил гость.

Тут он очень ловко открыл дверь в родильное и появился там во всей своей красоте. Пораженные ею родильницы встретили посетителя легким визгом.

— Я в-вам помешал? — обиженно спросил гость.

— Гражданин, уйдите, что вы! — в ужасе сказала фельдшерица.

— Довольно странно, гм… как же это я уйду? Только что пришел и сейчас же уйду?.. Нет-с, я сейчас белье буду осматривать.

С этими словами посетитель сделал пять косых шагов к крайней койке.

В родильном завыли.

Несколько ошеломленный, посетитель покачался, как маятник, и заметил:

— Ну, л-ладно. Если вы такие пугливые… я… зайду па-па-зн-е-е.

И вышел, и пошел в гинекологическое, и направился к крайней койке, и взялся за одеяло.

Фельдшерица набралась храбрости.

— Прошу прекратить этот осмотр, вы беспокоите больных.

— Что-о?! — спросил посетитель, и ярость начала выступать на его малиновом лице,— как ты сказала? Я беспокою? Я?! Я?! Я?!! (Головы сиделок появились в дверях.) Я?!! Член учстрахкассы, беспокою больных? Да ты знаешь, кто ты такая после всех твоих замечаний?

— Кто? — спросила бледная фельдшерица.

— Свинья ты, вот ты кто!

Фельдшерица вынула носовой платок и заплакала в него.

— Вон! — гаркнул вдруг посетитель на сиделок таким голосом, что те мгновенно провалились сквозь землю. Уничтожив таким образом низший персонал, алкогольный ревизор вновь обратился к среднему персоналу, именно к той же фельдшерице.

— Ты знаешь, что я с тобой могу сделать? Ты у меня в 24 минуты вылетишь на улицу… и на этой улице сгниешь под забором… Ты у меня пятки будешь лизать и просить прощения. Н-но. Я т-тебя не прощу!.. Пойми, несознательная личность, что это моя святая обязанность — осмотр больных и выявление их нужд. Может быть, они на что-нибудь жалуются?

— Гражданин,— взмолился женский голос из-под одеяла,— уйдите вы отсюда…

— Под каким одеялом это сказали?! — грозно осведомился гость.— Под этим, с полосками?! Молчи, проходимка!!

108